Добавить в избранное Написать
Главная » Воспитание мальчика » Рубрика «След детства»: Николо Паганини – великий дар или великое проклятие?

Искать в подразделах и рубриках:



Рубрика «След детства»: Николо Паганини – великий дар или великое проклятие?

f9f4a96cc4d0e101f6cbca9c41b522e0.jpg

В 1782 году на окраине Генуи, в переулке Черной кошки родился ребенок. Мальчика назвали Никколо. Отец его, Антонио Паганини, портовый грузчик, выбившийся в мелкие лавочники, слыл человеком со странностями, тяжелый властный характер самодура и домашнего тирана сочетался в нем с прозорливостью и здравым смыслом. А еще он любил играть на мандолине. Ни соседи, ни жена – никто не понимал этой тяги. Все старались уйти подальше и не слышать «бренчания». Все, кроме сына. Однажды, слушая отцовскую игру, маленький Николо, ему было около четырех лет, указал отцу на ошибку. Как ни странно, Антонио не разозлился, не побил «сопляка», а протянул ему инструмент. Малыш тут же правильно сыграл несложную мелодию.

Первые уроки музыки Николо Паганини.

Отец, обладавший деловой хваткой, сразу понял, что внезапно открывшийся талант сына можно использовать. Собрав деньги, он купил сыну скрипку, такую же крошечную, как сам ребенок, и, показав, как водить смычком по струнам, оставил дальнейшее музыкальное развитие сына на волю случая и таланта. А чтоб ребенок не отвлекался на игры и «пустые» занятия, Антонио запирал его со скрипкой в комнате. Часто ребенок занимался целый день, запертый и голодный. Иногда, недовольный исполнением упражнений, отец пускал в ход кулаки. Да уж, с педагогикой бывший грузчик знаком не был. Удивительно, что после такого «обучения» мальчик не отвернулся от музыки навсегда. Неизвестно, сыграла ли и здесь роль настойчивость отца, или сказал свое слово великий талант.

Разумеется, такие «уроки» весьма негативно сказывались на здоровье малыша, и через некоторое время, истощенный и больной Никколо впал в каталепсию. Сочтя ребенка умершим, родители уже собирались похоронить его, когда он внезапно пошевелился. По другим версиям, такие тяжелые последствия имела корь или скарлатина, перенесенная мальчиком. Считают, что это, пограничное между жизнью и смертью состояние, еще усилило его тягу к музыке.

Сильно повлиял на впечатлительного мальчика и другой случай – заболела его мать, Тереза. Прометавшись ночь в бреду, утром она подозвала сына и сказала, что ей приснился ангел. Он сказал женщине, что она скоро умрет, а ее сын, Никколо, станет первым скрипачом мира. Мать берет с ребенка обещание никогда не расставаться со скрипкой. Напуганный и расстроенный болезнью матери, Никколо дает обещание. К счастью, она вскоре поправляется.

Нужны ли гению учителя?

Решив изменить систему обучения, едва не сведшую сына в могилу, отец приглашает к нему одного учителя, другого, третьего. Одни авторы, описывающие жизнь юного Паганини, считают, что частая смена учителей – следствие скаредности отца, не желавшего платить за уроки, другие – что музыкантам нечему было научить юного виртуоза. И действительно, играл он превосходно - биографы описывают историю, как богатый ценитель музыки предложил ребенку пари – сыграть незнакомую мелодию с листа. Цена – скрипка Гварнери. Удивленный несложным заданием, мальчик открыл ноты и сыграл все без запинки. Так у Никколо появляется дорогой инструмент – под стать его дару и умению. Получив великолепную скрипку, мальчик продолжает упорно заниматься, хотя сознание того, что в нем, в его игре отец видит не человека и сына, а инструмент для зарабатывания денег, очень ранит мальчика.

Не сохранилось документальных упоминаний о том, что Никколо посещал школу, однако современники отмечали, что он обладал внешней культурой, знал несколько языков, легко цитировал классическую литературу, блистал немалыми познаниями в истории и мифологии. Предполагают, что в юности Паганини уделял немало времени самообразованию, так как сложно предположить, что отец стал бы тратиться на оплату учителей. Ему нужен был только чудо-музыкант, который заставит раскошелиться богатую публику.

Мгновения славы.

И вот, в возрасте 11 лет, Никколо Паганини впервые выходит на сцену. Вот как описывали его первый выход на сцену: «Он появился, держа в одной руке скрипку, в другой — смычок, с бледным лицом, трепещущий от волнения. Однако первый же удар смычка, будто электрическая искра, возвратил его к жизни. Музыка, словно вырвавшись из плена, заполнила собор, вознося с собой и музыкальную душу мальчика. Экстаз, который он переживал, был таким сильным, что к концу выступления Никколо приходил в полное изнеможение, буквально леденел и почти лишался чувств…»

Его скрипка умела щебетать, как птицы и говорить, как человек. Только он мог играть на четырех струнах, как на одной, а на одной – как на четырех. Во время своих выступлений он сливался со скрипкой в единое целое, она становилась продолжением его, а он – ее. И вместе они творили великую, невероятную, чудесную Вселенную музыки. «В середине этого пространства носился сияющий шар, на котором высился гигантский, гордый, величественный человек, игравший на скрипке. Что это был за шар? Солнце? Я не знаю. Но в чертах человека я узнал Паганини. Это был человек-планета, вокруг которого с размеренной торжественностью, в божественном ритме вращалась вся Вселенная…» - так описывал впечатления от его игры великий Генрих Гейне.

Цена таланта.

С. Т. Конёнков. «Паганини». Дерево. 1906. Русский музей.С. Т. Конёнков. «Паганини». Дерево. 1906. Русский музей.Однако, то ли первые отцовские «уроки» музыки, чуть не приведшие ребенка в могилу, так подорвали его здоровье, то ли жестокая природа пошутила, дав ему, в противовес великому дару, хрупкую оболочку, но во время игры, когда слушатели восторгались и поражались его мастерством, сам он часто страдал от жестокой боли. Искривленный позвоночник, больные почки, вечное переутомление и нервное перенапряжение год от года подтачивали его силы. Случалось, приступы болезни начинались прямо во время игры. Но он не оставлял сцену, и никто вокруг не знал, что часто сама игра его – крик нестерпимой боли и страдания.

В статье современного исследователя, американского врача Майрона Шенфельда говорится, что великий скрипач болел синдромом Марфана, который был вызван наследственным пороком развития соединительной ткани. На эту болезнь указывают и особенности внешности Никколо Паганини. При этом заболевании поражается опорно-двигательный аппарат, глаза, внутренние органы. Некоторые связывают с этим заболеванием и несравненный талант музыканта, хотя связь эта весьма сомнительна.

Несмотря на слабеющее год от года здоровье, Никколо Паганини не только концертирует, но и пишет собственную музыку для скрипки – после его смерти эти сочинения сочтут невозможными для исполнения из-за их сложности, а также для гитары, которой музыкант тоже виртуозно владеет. В свои пьесы для скрипки Паганини ввёл новые эффекты (техника двойных нот, игра на одной струне, pizzicato, флажолеты). Издатели поначалу с неохотой брались печатать ноты с незнакомыми «закорючками». Особенно славятся его «24 каприса» для скрипки соло, а также первый и второй концерты для скрипки с оркестром, написанные в четырнадцатилетнем возрасте.

Немало шума наделали его произведения, написанные для исполнения на двух или одной струне. Они посвящены Элизе, сестре Наполеона и жене правителя герцогства Феличе Бачокки. Это «Любовная сцена», написанная для струн «Ми» и «Ля», и соната «Наполеон» для струны «Соль». В 1805 году он великолепно исполнил эту сонату на придворном концерте, несмотря на то, что все остальные струны со скрипки были сняты.

Отношение к нему современников неоднозначно. Великий скрипач, он покоряет сердца многих, его боготворят, ему поклоняются, восхваляют в стихах. Это же несравненное мастерство Никколо делает его мишенью для нападок, клеветы и наветов. Некие «доброжелатели» шлют письма матери и отцу Никколо, описывая разврат и кутежи, в которых, якобы, погряз их сын. Однажды, перед экзаменом у маэстро Паера, ему подменяют скрипку. Дешевая скрипка с мерзким звуком и подпиленными струнами на несколько мгновений заставляет Никколо поверить, что он разучился играть. Когда подмен вскрывается, он не может говорить от обрушившегося на него неимоверного облегчения – дело не в нем, а всего лишь в скрипке. Экзамен сдан. Паер рекомендует его всем знакомым и советует покинуть недоброжелательный город. Позже газеты напишут, что мастерство свое он оттачивал, сидя в тюрьме, где нечем было заняться, кроме как играть на скрипке. Другие слухи станут утверждать о договоре, заключенном с самим дьяволом или о том, что вместо струн на его скрипке натянуты кишки замученной им жены, несколько раз публикуются даже сообщения о его смерти. Вся эта ложь больно ранит Никколо. Он пишет опровержения, с негодованием отвергает предложение представителей церкви опустить бесценную скрипку в святую воду, чтоб проверить, не дьявольский ли это инструмент. Однако эта шумиха не мешает церкви сделать его кавалером ордена Золотой шпоры, третьим в истории музыкантом, удостоенным столь высокой награды. Первыми были Моцарт и Глюк.

Ученики гениального маэстро – по одним источникам это были взрослые исполнители, не блещущие талантом, по другим – семилетний мальчик Камилло Савори, по третьим, он давал уроки собственному сыну. Учил ли он всех этих людей, или только нескольких из них, все версии сходятся в том, что ученики его делали отменные успехи, но так и не смогли превзойти учителя. А отец, как и в детстве, продолжает видеть в нем только источник доходов.

Говорят, люди переносят привычный с детства семейный уклад в свой собственный брак. В данном случае это утверждение, вероятно, справедливо. Не видя счастья в родительском доме, и в браке Никколо Паганини оказался несчастлив. Счастье его составляет единственный сын – Ахиллино, которого отец окружает любовью и заботой. Как его собственный отец делал все, чтобы получить с Никколо доход, так сам скрипач предпринимает всевозможные шаги, чтобы мальчик ни в чем не нуждался – покупает баронство, вкладывает деньги в различные предприятия. Он и предположить не может, что после смерти отца сын истратит почти все, весьма немалое, наследство и почти всю свою жизнь на то, чтобы добиться разрешения на предание тела отца земле.

Отец и скрипка – два благодетеля, давшие сыну мелкого лавочника все, о чем только может мечтать человек – всемирную славу, деньги, поклонение и восхищение окружающих. Скрипка и отец – два злых гения, отнявших у Никколо все, что только можно отнять у человека – здоровье, молодость, красоту, и, в конечном итоге, саму жизнь.

А если бы…

Да, в этой грустной истории много «если бы…».
Если бы Антонио Паганини чуть больше уделял внимания сыну, в частности, его здоровью, если бы отец, заметив любовь мальчика к музыке, сразу нашел ему добрых и умных учителей, способных развить дар мальчика, а не строил обучение на голоде и побоях. Возможно, в этом случае жизнь великого Паганини была бы более долгой и менее омраченной тяжестью болезни.

Если бы не грубость и тяжелый характер Антонио, часто ссорившегося с матерью маленького Никколо, может быть, и детство в родительском доме, и собственная семейная жизнь принесли бы великому скрипачу немного больше счастья.

Впрочем, возможно, если бы не явное пренебрежение отца, больно ранящие ребенка и многочисленные страдания, перенесенные Никколо Паганини в детстве, и во взрослые годы, он не достиг бы такой невероятной выразительности в своих произведениях. Будь мальчик и взрослый муж счастливее, может быть, он не уделял бы столько времени совершенствованию своего мастерства. И у мира не было бы величайшего скрипача, не превзойденного до наших дней.

Если бы… Но история не знает сослагательного наклонения, и все было так, как было. Горькая судьба величайшего в мире скрипача, родившегося в переулке (вот уж воистину судьбоносное название) Черной кошки. И в этой судьбе содержится предостережение всем родителям. Даже если ребенок гениален, он все равно остается ребенком, маленьким, хрупким, ранимым. Возможно, хрупким чуть в большей степени, чем другие, менее одаренные дети. И, может быть, иногда стоит отказаться даже от мировой славы во имя здоровья и счастья самого ребенка. Может быть…